про поезд

если зима дарила хоть какие-то надежды, то весна и лето окончательно их убили. хотя дело тут только во мне. наверное. я ничего не чувствую, ничего не хочу. устала, устала... нет, выцвела. сама такая пресная, что всё вокруг не лучше. ничего не хочу и не умею. плыву по течению, как труп. ни на что не способна, только перебирать камешки воспоминаний.
такие четкие картинки: сидим в бытовке, ваня играет на гитаре. кажется, что не в бытовке, а в поезде. ну да, поезд едет-едет-едет сквозь снежную равнину... я показываю кому-то, как плести феньку. ниток в бытовке нет (да и откуда им там взяться?..) -- плету из веревок. разговоры-разговоры-разговоры, они сливаются в гул, я засыпаю, прямо так, сидя, голову на стол. просыпаюсь от крика, что, да, они, люди со взглядом дохлой сельди, приехали. синее-синее утро. руки трясутся, говорить почти не могу, колотит очень. иди оденься. не спасет, не надо было мне вообще спать. наверное. звоните рустему! для нас нет закона. иду через снег. снимаю, как увозят чью-то машину. снимаю. снимаю, как ковыряют Дом бульдозером. кричу. все кричат. так нельзя! молчи, дура, и снимай. плачу. снимаю. у эсмеральды очень холодные руки. даже обогреватель не спасает. от коли отдираем нелюдя. а дальше провал. не помню. только то, как уже плакала в чьей-то чужой машине.
устала, устала... нет, обесцветилась. что же тут теперь сделаешь?
плыви по течению.

про поезд

если зима дарила хоть какие-то надежды, то весна и лето окончательно их убили. хотя дело тут только во мне. наверное. я ничего не чувствую, ничего не хочу. устала, устала... нет, выцвела. сама такая пресная, что всё вокруг не лучше. ничего не хочу и не умею. плыву по течению, как труп. ни на что не способна, только перебирать камешки воспоминаний.
такие четкие картинки: сидим в бытовке, ваня играет на гитаре. кажется, что не в бытовке, а в поезде. ну да, поезд едет-едет-едет сквозь снежную равнину... я показываю кому-то, как плести феньку. ниток в бытовке нет (да и откуда им там взяться?..) -- плету из веревок. разговоры-разговоры-разговоры, они сливаются в гул, я засыпаю, прямо так, сидя, голову на стол. просыпаюсь от крика, что, да, они, люди со взглядом дохлой сельди, приехали. синее-синее утро. руки трясутся, говорить почти не могу, колотит очень. иди оденься. не спасет, не надо было мне вообще спать. наверное. звоните рустему! для нас нет закона. иду через снег. снимаю, как увозят чью-то машину. снимаю. снимаю, как ковыряют Дом бульдозером. кричу. все кричат. так нельзя! молчи, дура, и снимай. плачу. снимаю. у эсмеральды очень холодные руки. даже обогреватель не спасает. от коли отдираем нелюдя. а дальше провал. не помню. только то, как уже плакала в чьей-то чужой машине.
устала, устала... нет, обесцветилась. что же тут теперь сделаешь?
плыви по течению.